Хищническая вырубка лесов – распространённая во всём мире проблема. Как и любое преступление, лесное браконьерство имеет собственную систему наказаний и штрафов. В нашей статье мы расскажем вам, как эксперты рассчитывают ценность старовозрастной древесины и почему некоторые представители индустрии настаивают на пересмотре существующих методик.
В зависимости от региона, интерес для лесных браконьеров представляют разные деревья, включая обладателей редчайших пород древесины вроде волнистого клёна или секвойной капы. Последние могут принести злоумышленникам немалые деньги. Потому, когда дело о браконьерстве доходит до суда, обвинителям необходимо аргументировать наказание, которое учитывало бы ценность дерева. Для этого они обращаются к экспертам, которые имеют достаточно знаний о древесине и индустрии для оценки не только объёма или качества древесины, но также её ценности как сырья. Таким образом, тяжесть наказания и объём штрафа, как правило, зависят от средней рыночной цены материала.
Впрочем, даже в пределах материально ориентированной методики существуют разночтения. К примеру, в 2018 году суд округа Гумбольдт рассматривал дело о вырубке секвойных кап – наростов с хаотичными направлениями роста волокон древесины и мелкими узелками спящих почек. В индустрии их очень ценят за сложную текстуру с неповторимыми узорами и высокую прочность. Высокая стоимость краснодревесных кап делает их объектом интереса лесных браконьеров. Поскольку чаще всего капы образуются на старых деревьях, их удаление сопровождается тяжёлым нарушением структуры дерева, что может привести к повышению его уязвимости к болезням и, как следствие, к гибели. По данным одного из исследований, с 2013 по 2016 год только в пределах Национального парка Редвуд злоумышленники срезали как минимум 90 кап со старовозрастных деревьев. Некоторые специалисты оценивают нанесённый парку ущерб в $100 млн в год, а в пределах США эта цифра может достигать $1 млрд в год.
Для оценки ущерба в округе Гумбольдт эксперты изучили 32 фрагмента древесины, вырезанные из основания секвойи, а также посетили место преступления, чтобы осмотреть повреждения дерева. Далее они пересчитали объём незаконно вырубленной древесины в дощатых футах – единице измерения, используемой для количественного описания пиломатериалов. На момент расследования стоимость секвойи составляла $2500 за тысячу дощатых футов, потому общую стоимость похищенного сырья специалисты оценили в $530. Затем они рассчитали ценность материала из расчёта на вес: масса всех фрагментов составила около 1330 фунтов (603 кг). С учётом установленной в индустрии цены в $0,25 за фунт, стоимость древесины составила $332,5. Впрочем, на этом эксперты тоже не остановились. Изучив рынок краснодревесных кап, они пришли к выводу, что все изъятые у злоумышленника 32 фрагмента капы можно было бы продать в среднем за $50 за штуку. Таким образом браконьер мог бы получить около $1600.
Результаты своего анализа эксперты вынесли на рассмотрение суда. Все три методики оценки ущерба предусматривали неожиданно мягкое наказание, учитывая тяжесть преступления: повреждение федеральной собственности и нарушение целостности самого древнего леса на территории Северной Америки. К тому же действия браконьера причинили ущерб потенциальному биологическому разнообразию региона, ведь внутри капы содержались молодые почки, а сама секвойя имеет все шансы погибнуть в ближайшие годы из-за серьёзных повреждений структуры. В итоге суд вынес злоумышленнику приговор: два года испытательного срока, часы общественной работы и штраф в сумме $1200 – своего рода компромисс между тремя способами оценки ущерба. За повреждение и потенциальное уничтожение старовозрастного дерева браконьер заплатил не больше, чем человек, нарочно допустивший ошибку в налоговой декларации.
Впрочем, в отдельных случаях у обвинителей и экспертов индустрии всё же получается убедить суд рассмотреть не только материальную, но и экологическую ценность древесины. Например, в 2012 году в Вашингтоне мужчина признался, что срубил в национальном парке Олимпик несколько старовозрастных деревьев, включая клён крупнолистый, тую гигантскую и дугласову пихту. Причём возраст как минимум одного из деревьев составлял около 300 лет. Общая рыночная стоимость всей древесины составляла от $59510 до $118660. Однако обвинители настояли на проведении «экологической оценки» ценности деревьев. Она учитывает как роль растения в формировании общего здоровья леса, так и его потенциал в поддержании местной экосистемы, например, в виде места обитания различных животных, в том числе и находящихся под угрозой вымирания.
Более того, эксперты убедили суд в необходимости проведения анализа культурной и арборической ценности срубленных деревьев. В частности, в случае Вашингтона некоторые деревья являются священными для индейцев, а отдельные виды древесины используются в строительстве каноэ и ритуальных обрядах. В свою очередь арбористы оценили стоимость замещения утерянных деревьев молодыми с учётом усилий и времени, необходимых для того, чтобы новые растения достигли аналогичной высоты и диаметра ствола, заместив функции «жертв» в их экосистеме. Аргументируя необходимость повышения штрафа, обвинители привели в пример сгоревшую при поджоге старинную церковь. Её невозможно восстановить из пепла, а новое здание, даже построенное из идентичных материалов с соблюдением оригинальной планировки, всё равно не станет ей полноценной заменой. В итоге минимальная сумма штрафа поднялась с $59510 до $242375.
К сожалению, Вашингтонский суд – едва ли не единичный пример ситуации, когда органы правосудия согласились с тем, что общепринятое определение ценности старовозрастной древесины является несправедливым, ведь оно не отражает нематериальной значимости «жертвы» преступления. Пока экоактивисты, рейнджеры национальных парков и представители органов правосудия добиваются повсеместного пересмотра ценности деревьев и тяжести наказания за их уничтожение, при актуальных штрафах для большинства браконьеров игра по-прежнему стоит свеч.